Мы летели с ним в самолёте, сидели рядом, он около иллюминатора и всё время долго смотрел в него. … Вдруг он наклонился ко мне и говорит: «Ты знаешь, я, конечно, космический актер». Это смешно вроде бы. Но для него это было очень серьезно. И думаю, он имел в виду не космический масштаб, а точки зрения его веры, его отношения к искусству, его работы. Вот он думал, думал, смотрел и ощущал, наверное, эту связь - а он был человек верующий - и зависимость своего творчества от каких-то сил Космоса, Вселенной.

Я так и считаю: он был космический артист. Космический, потому что всё что он делал, это было чаще всего непредсказуемо. Да, он был человек общительный, любил свою семью... Но главное для него было предназначение.

Олег Ефремов, из выступления на вечере, посвящённом 70-летию И.М. Смоктуновского во МХАТе им. Чехова 27 марта 1995 г.

Мы летели с ним в самолёте, сидели рядом, он около иллюминатора и всё время долго смотрел в него. … Вдруг он наклонился ко мне и говорит: «Ты знаешь, я, конечно, космический актер». Это смешно вроде бы. Но для него это было очень серьезно. И думаю, он имел в виду не космический масштаб, а точки зрения его веры, его отношения к искусству, его работы. Вот он думал, думал, смотрел и ощущал, наверное, эту связь - а он был человек верующий - и зависимость своего творчества от каких-то сил Космоса, Вселенной.

Я так и считаю: он был космический артист. Космический, потому что всё что он делал, это было чаще всего непредсказуемо. Да, он был человек общительный, любил свою семью... Но главное для него было предназначение.

Олег Ефремов, из выступления на вечере, посвящённом 70-летию И.М. Смоктуновского во МХАТе им. Чехова 27 марта 1995 г.